Путешествие в Ваханский коридор. Летом 2005.

НА НАШЕЙ СТОРОНЕ

Еще за два года до нынешней поездки, гуляя по асфальтированным дорогам таджикского Бадахшана я засматривался на другую сторону Пянджа. Не так уж много увидишь с расстояния в километр-два. Узенькая тропинка, вьющаяся по скалам, по которой бредет человек с ишаком. Вот афганец в белом халате и чалме прогуливается на том берегу. Маленькие кишлаки, приютившиеся на даштах, с такими же глинобитными домами и лоскутками полей. Эти картинки дополняются рассказами местных, многие из которых бывали "за речкой". Оказывается, в XIX века еще не существовало нынешнего разделения Бадахшана вдоль Пянджа - эта граница была проведена позже, чтобы отделить зоны интересов Британии и России. А раньше на разных берегах жили близкие родственники, платили налоги одним и тем же эмирам. С тех пор на правый берег русские принесли современную цивилизацию, а левый так и остался в изоляции от внешнего мира - без дорог, электричества, связи, за много дней пути от ближайшего города. А главное - сюда практически не проникла европейская культура, которая так изменила Советский Бадахшан, так что, вероятно, здесь сохранился традиционный образ жизни, формировавшийся веками. У меня сразу же появилась мечта побывать на том берегу.

Подготовка началась сразу после возвращения в Москву. Источников информации оказалось немного. Сведения российских военных оптимизма не вызывали – Бадахшан, самая труднодоступная провинция Афганистана, множество районов неподконтрольных центральной власти, вотчин полевых командиров, где находятся базы исламских экстремистов, периодически совершающих рейды в Узбекистан и Киргизию. Здесь один из основных регионов выращивания опиума и транспортировки наркотиков. Официальные документы гуманитарных организаций - содержали в основном сухую статистику, но все же становилось понятно, что здесь существует и мирная жизнь: крестьяне сажают хлеб, разводят скот, строятся школы. Наконец, удалось найти пару рассказов о путешествиях и, даже, рекламу турфирмы, организующей туры в Ваханский коридор! Стало понятно что обстановка, по крайней мере в Вахане,  вполне спокойная. Однако оставалась еще одна потенциальная сложность: все другие проникшие сюда путешественники имели связи среди очень высоких чиновников Афганистана и солидные рекомендации. Кроме того, мне было интересно посетить именно районы, населенные памирцами-исмаилитами, а не таджиками или узбеками. Но информации по поводу областей расселения памирцев тоже было немного. Эти вопросы можно было прояснить только на месте, и я рассчитывал сделать это еще находясь по нашу сторону Пянджа, чтобы пересекая границу четко понимать к чему готовиться, ведь там у меня не будет ни интернета, ни телефона…

ГЛАЗАМИ МЕСТНЫХ

И вот я  Хороге. Сравниваю с впечатлениями двухлетней давности. Появилось множество новостроек, магазинов, возникла пара интернет-кафе, мобильная связь. Город стал спокойнее, по центру можно спокойно ходить ночью - с улиц исчезли наркоманы, добывающие деньги на очередную дозу. Из Хорога еду в таджикский Вахан.

Остановился в гостях у моего хорошего знакомого. Не так уж давно виделся с ним в Москве, а теперь и сам добрался в гости. Похоже, в нем сидит какая-то частичка авантюризма, не дающая спокойно жить в кишлаке: сеять хлеб и пасти баранов. Самозабвенно строит планы - на первый взгляд такие логичные -  как снова поедет в Россию, заработает денег, вернется домой, раскрутит здесь свой бизнес. Но если вспомнить, что мы находимся в мелком кишлаке Вахана, слово “бизнес” начинает звучать нелепо – тут люди живут практически натуральным хозяйством и сто долларов в месяц на семью – уже очень неплохой доход. Откуда ж возьмутся покупатели в его магазине,  или желающие нанять машину?! Так что, с такой жаждой деятельности, ему тесно в масштабах кишлака, а, живи он в крупном городе, наверняка стал бы успешным бизнесменом.

            Замечательно отдыхаю в Вахане, посещаю древние развалины, нежусь в горячих источниках. И попутно расспрашиваю местных о жизни “за речкой”. Что-то не очень тепло они отзываются о своих соседях и недавних сородичах. Говорят что-то вроде – “ну афганцы они совсем дикие” или “они там все извращенцы” и т. д. Когда спрашиваю – “но там же живут такие же ваханцы как и вы, такие же исмаилиты” всегда следует оговорка что “ну да наши – еще нормальные”. Значит есть и “ненаши”…  Вобщем, загадка! Зато здесь ни один человек не начинает рассказывать страшилки – все сходятся что обстановка спокойная, безопасная. Только многие удивляются – на что там смотреть, одна дикость…

АФГАН - БАЗАР

            Приближается суббота. Базарный день – люди из кишлаков тянутся в Ишкашим, Хорог – продать плоды своих огородов и купить шмотки или технику из Китая, сахар, крупу и арбузы из Душанбе. И я тоже собираюсь в Ишкашим – ведь кроме обычного базара, сегодня предстоит еще международный – с афганцами. По обычно пустынной дороге сегодня машины идут одна за другой. Афган-базар проходит на нейтральном острове посреди Пянджа, между таджикским и афганским погранпостом. Когда я приезжаю, с нашей стороны уже собралась огромная пестрая толпа. Потихоньку она просачивается через узкие ворота. И вот на небольшом кусочке земли толкутся тысячи людей. Афганцы сразу выделяются своей одеждой – широкие штаны и поверх них – роба до колен, грязно-белого или синего цвета и нечто вроде жилетки сверху. С той и другой стороны стоят несколько камазов с дынями-арбузами и шмотками, но большинство торговцев притащили мешки с товаром на своей спине. Прилавков на всех не хватает и сотня-другая торговцев разложились прямо на земле. С нашей стороны принесли картошку-морковь-лук из Ишкашима, фрукты из Шугнана, китайское тряпье, консервы, крупы – из Душанбе или России, всякая хозяйственная мелочевка. У афганцев – горы секонд-хенда, прибывшего через пакистанские порты; иранские консервы и печенье; DVD и кассеты из Кабула. Тут же можно освежиться и подкрепиться: дымятся огромные котлы с пловом, газировка на разлив и домашние пирожки с картошкой. Вот ко мне подходит афганец, в руках у него какой-то черный брусок, предлагает купить. Выясняется что это мумие, добывают его в местных горах, и стоит смешные сто рублей за весь кусок – где-то грамм триста. Потрясающе, ведь у нас его ценят на граммы!

            Для афганцев здесь не только торговля, но еще и столкновение с западной цивилизацией. Несмотря на строгий досмотр на входе и множество стукачей, здесь процветает подпольная торговля алкоголем, запрещенным в Афганистане. Таджики проносят подкрашенную водку в бутылках из-под газировки, клиенты – их хорошие знакомые, со стороны заподозрить что-то очень сложно. Афганцы с непривычки напиваются до бесчувствия, и пограничникам приходится окатывать их водой, чтобы они могли дойти до дома. Вторая тайная цель афганцев – поглазеть на памирских девушек, многие из которых одеты в обтягивающие джинсы и футболку. Для торговок это еще и отличный способ привлечь покупателей - афганцы от такого зрелища сразу теряют разум и покупают втридорога не торгуясь.      

НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ

                  Среди пестрой толпы неожиданно выделяется высокий человек с огромной видеокамерой на плече. Оказывается, двое испанцев, побывали в Ваханском коридоре: ходили по Большому Памиру, снимали горы, и, на обратном пути в Кабул, решили поглядеть на афган-базар. Рассказывают: в Ишкашиме встретили русского парня с бородой, он нам книжку подарил, а утром уехал дальше, в сторону Файзабада. Да это же Антон Кротов! Да, похоже, Вахан становится популярным.  Вобщем, еще раз подтверждают, что обстановка мирная и спокойная.

                  Еще раз заезжаю в Хорог, напоследок насладиться благами цивилизации. Захожу в консульство Афганистана. Очень доброжелательный прием, собираются все сотрудники, во главе с консулом, внимательно выслушивают меня. Два основных моих вопроса: насколько спокойна обстановка вдоль границы – в Ишкашиме и Шугнане и нужны ли какие-то документы для нахождения в погранзоне. Они видят туристов не первый раз, и раньше никаких инцидентов не было – рассказали даже про израильтянина, который благополучно посетил Афганистан – но, на всякий случай, произнесли стандартную фразу, что не могут гарантировать мою безопасность. Про документы начинают уверять меня, что достаточно только визы. Ладно, похоже, они сами не очень-то представляют ситуацию в Бадахшане. Еще одна загадка.

                  Пока несколько дней остаюсь в Хороге, постоянно встречаю туристов: кто направляется в горы, кто просто едет по стандартному маршруту из Lonely Planet. И вот – одинокая девушка с рюкзаком – оказывается, только что из Вахана. Джейн работает в фонде Ага-Хана по контракту, живет в Хороге уже несколько лет, и вот, во время отпуска, они с друзьями решили съездить в Вахан. У них был длинный маршрут по Большому Памиру, затем ее друзья перевалили в Пакистан, а она вернулась в Сархад и оттуда в Ишкашим. В ее рассказе все предстает таким будничным – доехали до Сархада, походили по горам. Замечательно объясняет все технические подробности. Во-первых, оказывается, Вахан считается погранзоной, и нужно иметь с собой письмо от пограничных властей. Причем, на каждом очередном посту письмо у тебя будут пытаться забрать, это для них такая отчетность, но в этом случае нужно настоять, чтобы тебе обязательно дали новое письмо. Во-вторых, сказала Джейн, в Вахане очень непросто с едой. Местные питаются на 90% молоком и хлебом, рис и мясо – уже праздник. Так что набираю полный рюкзак еды – кормиться самому и угощать ваханцев. Напечатали фотки людей, у которых Джейн останавливалась или просто фотографировала встреченных на дороге – вот они порадуются, получив такой подарок!

---

Настоящий Афганистан

ПЕРЕХОД ГРАНИЦЫ

            Ну вот, наконец я сажусь в маршрутку и отправляюсь к погранпереходу Ишкашим, на 100 километров вверх от Хорога.

            На нашей стороне – продолжительные расспросы, тщательный досмотр и наконец робкое предложение вместо заполнения кучи бумаг обойтись одной – пятидолларовой. И - уже за мостом – улыбающийся афганский пограничник, пять минут на все формальности – и я топаю по пустынной пыльной дороге. Рюкзак до верху набит продуктами, в одной руке – пакет с арбузом, в другой – с овощами и фруктами. Хочется порадовать неизбалованных кулинарными изысками памирцев. Вид, наверное, как у мешочника. Так что когда меня догоняет афганец, неудивительно, что предлагает помочь с вещами. Ура, мой фарси, выученный по иранскому учебнику, здесь понимают!

ПУТЕШЕСТВИЯ ПО КАБИНЕТАМ

            Султон-Ишкашим. Свой четвертый день в Афгане я встречаю все еще в этом кишлаке у перехода из Таджикистана. Уже успел съездить в Файзобод - столицу провинции Бадахшан. Первый увиденный афганский город нагоняет тоску: грязь и бедность, одинаковые одежды афганцев, невозможность поесть что-либо кроме плова в вонючей харчевне, почти нет женщин на улицах, зато регулярно достают религиозно озабоченные персонажи. Но прежде чем попасть в Ваханский коридор, этот островок свободы в тотально религиозном государстве, нужно еще обзавестись важными бумагами – дело в том, что этот малонаселенный высокогорный район, является тройной пограничной зоной  - с Таджикистаном, Китаем и Пакистаном. И вдобавок населен памирцами, которые сильно выделяются своим образом жизни и религией среди остальных афганцев.

            В Ишкашиме находится памирское отделение фонда Ага-Хана, который строит  памирцам школы и больницы, учит их выращивать новые культуры и кормит гуманитарным продовольствием. Здесь работает немало памирцев из таджикского Хорога – инженеры, врачи, учителя. Дело в том, что афганская интеллигенция разбежалась из страны, благодаря непрекращающимся войнам, да впрочем, ее там и было немного. Мой фарси еще совсем ограничен, так что хорогцы очень помогли, выступив моими переводчиками в местных инстанциях, и просто поведали о ситуации в Вахане из первых рук.

        Афганистан всегда был полуфеодальной страной, а после многолетних войн, оказался поделен между полевыми командирами и кабульскому правительству ничего не оставалось делать, как искать общий язык с каждым из них, и официально назначать на государственные должности. Верховья Пянджа – это вотчина Воид Хона, и именно у него мне нужно получить сопроводительное письмо, чтобы беспрепятственно посетить Ваханский коридор. Но в данный момент он похоже поглощен предстоящими выборами в парламент и заниматься каким-то любопытным путешественником ему неохота. Поэтому он просто перекладывает задачу на чужие плечи: просит принести сначала письмо от губернатора, а уж потом он выдаст свое.

Вот за этим письмом я и отправился к губернатору, в Файзобод. Дорога состоит из сплошных ухабов и резких спусков-подъемов, так что через пару часов даже привычных афганцев тошнит. Преодолев за 6 часов чуть больше ста километров, прибываем в крупный кишлак Борак. Здесь пересадка и уже в темноте я в Файзободе. Мой попутчик в маршрутке вызвался проводить до мемонхоны (т. е. гостиницы), и еще полчаса мы бредем темными переулками. Мемонхона оказалась одновременно и чойхоной, мы попали как раз к началу вечерней трапезы. Выбор небогатый – плов или кабоб(шашлык), едят сидя на полу, за дастарханом – куском клеенки. Единственное развлечение – телевизор, по которому – бесконечная череда клипов слегка эротического содержания. После ужина все тут же, на полу, укладываются спать.

        С утра пораньше отправляюсь в “улус уолли” – резиденцию губернатора. Его самого сегодня в Файзободе нет, и меня провожают к заместителю. Однако тот опять-таки не хочет брать ответственность на себя: отсылает меня в милицию – пусть они тебя проверят и напишут на мое имя, тогда-то я и выдам тебе нужную бумагу. В милиции мой визит воспринимают с удивлением, отводят к важному начальнику, заседающему в шикарном кабинете. Тот излучал дружелюбие и даже знал несколько слов по-русски. Расспросив меня о путешествии, он распоряжается своим подчиненным насчет бумаги, я жду полчаса, пока текст набирают на компьютере (во всех предыдущих учреждениях делопроизводство было полностью рукописным). И вот, бумагу приносят мне… Но стоп, почему же их целых три… Изучаю, оказывается это послания к местной полиции Ишкашима, Вахана и Шугнана с подтверждением того, что я действительно являюсь путешественником и просьбой обеспечивать мою безопасность. Я пытаюсь объяснить им, что мне нужно письмо в улус уолли, но они не понимают (или делают вид). Ну что ж, спасибо и на том. С полученными бумажками опять отправляюсь в приемную к губернатору. Упрямый чиновник все же не хочет писать письмо от себя. Пытается отослать меня в Вахан прямо с ними – “вот видишь, покажешь их ваханской милиции и все будет  окей”. Но мне-то нужно письмо от улус уолли  к Воид Хону, и это моя последняя надежда попасть в Вахан! Поэтому снова принимаюсь ему растолковывать о своем путешествии, нашем клубе, достаю фотографии из Таджикистана, дарю книгу Кротова “Автостопом по Афганистану”. Ура! Я оказался упрямей, и получаю заветную бумажку с печатью и подписью из губернаторской администрации. Ой, надо же было раньше вспоминать о подарках! Как я мог допустить такой промах! Хорошо еще что времена изменились, а то на заре британско-афганской дипломатии одна английская делегация, явившаяся без подарков, была попросту убита в полном составе.

        Возвращаюсь обратно в Ишкашим: вечером доехал до Борака: хожу по центральной улице, ищу где бы переночевать. Хочу отдельную комнату, но, похоже, такое здесь не практикуется. Наконец, наиболее сообразительный чайханщик отводит меня в какую-то каморку 2 на 2 метра и соглашается мне сдать ее всего за 50 афгани. Вышел погулять по базару: съел для разнообразия немного фруктов и местные снэки – жареную картошку и сделанное вручную мороженое. За мной сразу же увязалась толпа любопытных афганцев. Вернулся в свою комнату, и вскоре ко мне стучится делегация во главе с хозяином заведения. Им не дает покоя главный вопрос – как я отношусь к религии. Мусульмане признают религии христианства и иудаизма, но атеистов, язычников, буддистов и прочих считают неверными, против которых нужно вести джихад. Поэтому увожу разговор подальше от темы молитв, не спеша признаваться в своем атеизме. Тем более днем мне уже встретился ребенок, который с криками “кафир” (неверный) принялся швыряться камнями.

        В Ишкашиме наконец-то получаю заветное письмо. Я так понимаю, во многом за упорство, так как письмо из Файзобода опять-таки было не совсем по адресу: в местный улус уолли, а не  “сархади” (погранслужбу). Я хотел отправиться в Ваханский коридор в тот же день, но мне посоветовали обождать до завтра – оказывается как раз сегодня туда на предвыборную инспекцию выехал сам Воид Хон на пару с губернатором. Еще неизвестно, как они отнесутся к решению своих замов дать мне зеленый свет.

---

По кишлакам Вахана

АБГАРЧ

На следующее утро отправляюсь наверх на попутном ага-хановском джипе. Дорога зажата в узкой долине между пограничным Пянджем и хребтом Гиндукуша. Сначала недолго вьется по скалам, а потом спускается в расширившуюся до нескольких километров долину, поэтому едем довольно быстро. Вскоре начинается пустыня Джурм. Закрываем окна и пробиваемся через пески. Потом броды – пересекаем полуметровые речки с галечным руслом. Конечно, такая глубина нашей тойоте не страшна, но есть риск увязнуть в зыбкой массе камней, поэтому водитель очень тщательно выбирает путь, подкладывает камешки под колеса. Таких переправ было штук пять. Проезжаем кишлак Кала-и-Панджа, у которого река Пяндж разделяется на два притока – Памир, вдоль него уходит граница с Таджикистаном, и Вахан, в который я и направляюсь, вглубь территории Афганистана. Неожиданно навстречу выезжает КАМАЗ. Останавливаемся на узкой дороге, чтобы его пропустить, а за ним еще один, и еще… Колонна в 20 машин. Оказалось, это гуманитарная помощь фонда Ага-Хана.

Через несколько минут конечный пункт моей машины – кишлак Абгарч. Я прощаюсь с водителем и отправлюсь дальше пешком. Уже вечер, поэтому я втайне надеюсь на приглашение в гости. И вот, один из копающихся на поле крестьян, приветственно машет мне. Постояли, поболтали немного о погоде и урожае, и он зовет меня  домой. Заходим в пустынный памирский дом. Выглядит он поскромнее, конечно, чем в Таджикистане, но в целом конструкция такая же. Только ступеньки здесь каменные, а не деревянные, из дерева было бы слишком дорого. Над входной дверью год постройки – 1382. Это по хиджре(исламскому календарю). Значит по нашему – 1961. Возвращается хозяин, а с ним и еще один афганец. Оказывается, он тоже здесь гость – сам живет в Кундузе, а сюда приехал, чтобы купить скот. Вот уже целый месяц он живет в Абгарче, поднимается на пастбища, выбирает себе баранов. А осенью, когда откормленные, стада спустятся в кишлак, он рассчитается с хозяином, и погонит скот в свой родной город, где перепродаст его за двойную цену. Ему тоже было любопытно, как я живу и где работаю. Насколько мог доступно рассказал ему про Москву, путешествия и работу программистом. Вообще-то у меня с собой альбом с российскими фотографиями, но там в основном природа и люди. В следующий раз надо добавить фотки из города. Перед сном торговец читает намаз, а мы с хозяином дома – нет.

МОРАББА, ШИЛК

            Наутро отправляюсь дальше. Автодорога переходит на правый берег Вахандарьи, а я продолжаю свой путь по тропинке на левом. Вскоре попадается овринг – тропинка состоит из палок и камней, засунутых в трещины скалы или лежащих на узеньких уступах. В таких местах лучше не задерживаться. Прохожу кишлак Суст с живописными полями спелой пшеницы. Наступает обеденное время и обитатели одинокого дома напротив кишлака Шилк зазывают меня в гости. Конечно, я не отказался, и через пять минут уже сидел на почетном месте в маленькой гостевой комнатке и вкушал чай с лепешкой. В честь такого редкого гостя, завели дизель-генератор и включили телевизор. Но мне не сиделось на месте, и я отправился в кишлак Шилк, искупаться в горячем источнике. Пока вернулся обратно, уже темнело и в доме собралось множество народа: оказалось, это члены избирательной комиссии. В Афганистане через несколько дней предстояли первые демократические выборы, поэтому повсеместно был наведен большой шухер, развешаны плакаты с фотками кандидатов и усилена бдительность против всяких провокаторов, желающих сорвать выборы. Все это создало некоторые трудности в моем путешествии, поскольку иногда во мне подозревали такого экстремиста. А сейчас народ собрался образованный и интересный.

Один из них, Алиджон, оказался учителем фарси из кишлака Казиде. Разговорились, он расспрашивал меня о жизни  в Таджикистане с не меньшим интересом, чем я об Афгане. Оказывается, сейчас школьное образование возрождается благодаря фонду Ага-Хана. Новопостроенным ваханским школам могут позавидовать даже соседи из Таджикистана. Правда, кое-где дети пока учатся в импровизированных палатках. Каникулы у школьников тут зимой. Неудивительно, ведь отопление и освещение только естественное, солнечное. А зимой все сидят по домам и дрожат от холода у еле теплой печки, в которой едва тлеют кизяки. Ходят в школу практически все дети. Ведь помимо знаний их там еще и кормят – каждый день выдают по пакетику молока и лепешке хлеба. Камазы, которые я видел у Абгарча как раз привезли молоко. Он посетовал, что в школах мало книг, а я ему к случаю показал пару книг на таджикском языке. Он сразу загорелся идеей научиться их читать. Ведь таджикский и афганский языки гораздо ближе чем даже русский с украинским, и сложность только в том, что дари пишется арабскими закорючками, а таджикский – кириллицей. Так что я провел небольшой урок, после которого мой собеседник успешно выполнил первое задание – написал наши с ним имена русскими буквами: КОЛИА, АЛИДЖАН.

БОБО - ТАНГИ

На следующий день меня ждет сюрприз –  у кишлака Бобо-Танги я вижу нагромождения камней и огромное озеро, которого нет на карте. Чуть дальше смотрю – куча ребятишек и несколько женщин у дома. Одна из них подходит ко мне и начинает настойчиво просить что-нибудь покушать для детей. Делюсь с ней частью своих припасов и выслушиваю печальную историю. Оказывается, всего несколько месяцев назад на Бобо-Танги сошла лавина, уничтожив почти все пшеничные поля кишлака. Но мало того – она еще и запрудила Вахандарью, и на месте кишлака стало образовываться озеро. Постепенно, один за другим девять домов кишлака оказались под водой, а их обитатели были вынуждены переселиться к соседям. Кстати, под завалом оказался погребен и горячий источник.

Меня звали погостить, но я решил что с такими темпами вообще не сдвинусь с места, и пошел дальше.  После кишлака Крыт ущелье сужается, начинался 7-километровый участок дороги без жилья. И где-то посередине пути меня нагнал пацан лет десяти. Оказалось, он возвращается из школы, которая находится в Бобо Танги, в свой родной Харидж. И такое путешествие – по два часа туда и обратно он совершает каждый день. Ведь Харидж - небольшой кишлак и отдельной школы там нет. Перед самым Хариджем переправились выше колена в воде через бурную речку, мой попутчик уже знал, где находиться самый простой путь. Да уж, ведь для ребенка такая переправа гораздо опасней, а он преодолевает ее по два раза в день!

ХАРИДЖ

            В Харидже мы были уже ближе к вечеру, так что я с радостью принял приглашение в гости. Меня хотели сразу усадить на почетное место, а мне было интересней понаблюдать жизнь кишлака. Поэтому на дежурное предложение попить чаю я ответил: “вместе с вами, когда закончите работу”. На соседнем поле как раз собрали урожай и занимались его обработкой. Сначала зерно обмолачивают: складывают колосья прямо на земле и пускают по нему кругами упряжку ишаков, привязанную к колышку в центре. Так они топчутся несколько часов. За ишаками ходит человек подгоняет их плеткой и подставляет ведерко, когда какой-нибудь ишак собирается срать. Затем нужно отделить зерна от шелухи: их смесь вилами подбрасывается вверх. Легкую шелуху подхватывает ветер и уносит на несколько метров, а тяжелые зерна падают вниз. Ветер в Вахане дует практически постоянно, не порывами, а таким ровным давлением, поэтому через несколько часов зерна образуют отдельную кучку, которая затем сметается метелкой. Я попросил вилы попробовал сам покидать зерно. Забавно, но очень уж медленный процесс.

  Я уже заметил, что иностранцев тут представляют этакими благодетелями, которые приезжают сюда, чтобы облегчить жизнь бедных ваханцев. И раздают всем встречным еду, водку, деньги, таблетки. Мой собеседник пожаловался: “все у меня болит – голова, руки, ноги, живот”, дай мне какую-нибудь таблетку. Еще в Хороге я запасся десятком пачек парацетамола для таких целей, а потому с серьезным видом расспрашивал о симптомах  и выдавал лекарство – всем одно и то же. Толку конечно будет немного, но и вреда тоже. Но похоже действие усиливалось самовнушением, они проглатывали сразу по несколько таблеток и заявляли, что стало лучше.

Все настолько поверили в медицину, что попросили таблетку для своей соседки, у которой  сильно болел живот. Может быть аппендицит?! Я ответил, что сначала мне нужно ее посмотреть, поспрашивать и поставить диагноз. Они долго упирались, но в конце концов отвели в дом к больной. Молодая женщина, по ее серьезному, сосредоточенному взгляду чувствуется что ей действительно очень тяжело. Отвечает шепотом, почти не шевеля губами. Она не говорит на дари, только на ваханском, поэтому общаемся через переводчика. Выясняем, что она вот уже пять дней не может есть, ее сразу рвет и очень сильно болит живот и горло, температура высокая. Вставать тоже не может из-за боли. Спросил у родственников, как они ее лечат. Оказалось – только при помощи магических обрядов. В ста километрах  ниже есть больница, но ни у кого не возникала идея туда поехать. Да действительно, дорога с неподвижным человеком нелегка, но ведь возможна. Просто жизнь здесь не очень-то высоко ценится. И вероятно, в пору сбора урожая просто не нашлось двух-трех человек, которые могли бы доставить больную в госпиталь.

Пытаюсь вспомнить все свои медицинские знания: если у нее аппендицит или еще какие хирургические проблемы, тут мне нечем помочь. Будем надеяться, что это просто желудочно-кишечная инфекция – тогда надо напоить антибиотиками. Оставляю несколько таблеток левомецитина. Объяснил, что принимать надо не все сразу, а по половинке три раза в день. Вроде поняли. Наутро заглянул, она чувствовала себя уже получше. Даже захотела сфотографироваться. Я пожелал выздоровления и двинулся дальше по долине.

ЮР

            На следующий день, прохожу по одному из кишлаков, как ко мне подходит человек, и просит показать документы. Выясняется, что это местный пограничник. Попросил пройти на пост к своему начальнику. Очень мне удивились. Но оно и понятно – ведь иностранцы здесь не ходят пешком – проскакивают на машине без остановки. Попросили показать рюкзак. Перекопали очень тщательно и вот нашли же к чему придраться – у меня лежал обрывок бумаги с стихотворением на фарси. Его написал по моей просьбе друг из Ирана. Похоже, школу эти доблестные пограничники не посещали,  поскольку решили, что данная листовка содержит экстремистские призывы. Был вызван эксперт – местный преподаватель фарси. Меня проводили в один из домов и через час-полтора, после тщательного исследования листочка бумаги, они убедились в его  безвредности. Уже темнело, и мне навязчиво предложили заночевать в их гостеприимном кишлаке. Пытаться двигать куда-то на ночь глядя не имело смысла, поэтому я остался, демонстративно отвергая принесенную еду и попытки пообщаться.

САРХАД

            Еще один день пути, и вот я в последнем, самом высоком, кишлаке Ваханской долины.

Местные жители меня охотно зовут на чай, но никто не приглашает переночевать, а отправляют к человеку по имени Тошибой. Разыскал Тошибоя, это местный авторитет, типа председателя сельсовета. Во-первых, мне надо у него получить письмо-пропуск в верховья Вахандарьи, на Малый и Большой Памир. Но здесь я сталкиваюсь с удивительным явлением – туристической индустрией.  Тошибой настоятельно предлагает мне нанять лошадь для дальнейшего продвижения на Памир. И, кроме того, он утверждает, что в Сархаде можно ночевать только в его гостинице. Вот какой переворот в сознании жителей этого памирского кишлака устроили  каких-то два десятка туристов в год, в течение буквально четырех-пяти лет. Путешественник здесь вызывает уже не только удивление и любопытство, но и желание заработать. В результате сторговались с Тошибоем – он скинул раза в два цену на гостиницу, а лошадь согласился сдать мне на один день. И только после этого, забрав у меня письмо от Воид Хона, выдал свое.

Продолжение следует....